Евгений Сартинов - Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

— Этим двоим о ментах ни слова. Завибрируют сразу, сосунки, заранее в штаны наложат. Все остается в силе, как решили, так и будет.

Одноклассников они нашли в гаражной пристройке, сидящими напротив друг друга в креслах. На столике перед ними лежало готовое к работе оружие, смазанное и заряженное. Толстый вертел в руках ТТ, а Серый ему что-то оживленно рассказывал, истерично посмеиваясь.

— Положи оружие и не играй с ним, — велел Гера Толстому, и, подойдя к Сергею, резко схватил его за подбородок, так что у того голова запрокинулась назад. Зрачки парня были неестественно расширены, и Сашке мгновенно стало все понятно.

Со всей силы ударив Серого по лицу, Гера вместе с креслом свалил его на пол и еще пару раз пнул по ребрам.

— Ты что, сука?! Ох… л! — заорал он. — Нам на дело идти, а ты ширяешь!

— Гера, я ж только косячок забил, травку… для спокойствия… — испуганно пробормотал парень.

— Я тебе сейчас кадык вырву, пидор! — вскрикнул Сашка и еще раз пнул Серого.

Бывший зэк бушевал еще минут пять, и эта внезапная вспышка ярости ошеломила его подельников. Таким они еще его не видели ни разу.

Когда лет пять назад Витька Голенков познакомился с ним, он был для него просто клевым мужиком с романтическим тюремным прошлым. Уверенность, сквозившая в его движениях, голос с хрипотцой, циничные и вместе с тем точные суждения о жизни, все это невольно притянуло к бандиту и его, и Сережку Белова. Хладнокровие, умение держать себя в руках в любых условиях — этим притягивал Гера. И вдруг он запсиховал!

Причину знал только заика, но он молчал. Для него Гера был еще большим авторитетом, чем для этих маменькиных сынков. Для сироты и вечного изгоя Толика Малинина он заменял теперь все — отца, брата, наставника и учителя. Когда он начал заикаться, это стало поводом для шуток и издевательств всего интерната. Он так и рос — сильным физически, но замкнутым и угрюмым. И после всего этого Гера его пригрел, позволил находиться рядом с собой, учил жизни, часами рассказывал о себе. Более того, он сам расспрашивал бывшего детдомовца о прежнем житье-бытье, и Толька ему рассказывал, также часами, и лишь затем спохватывался и понимал, что за это время он и заикался-то самую малость, чуть-чуть!

Отбушевав, Гера упал на свободное кресло, перевел дух, а затем снова обратился к поднявшемуся с пола Серому:

— Ну, козел, если все сорвется из-за тебя, я тебе лично яйца напоследок отстрелю! — Посмотрел на часы: — Так, до часу всем отбой. Не хрен зря нервы трепать.

И первый откинулся на спинку кресла, демонстративно прикрыв глаза.

Наступила тишина.

Но Серый не спал — болела разбитая скула, кровоточила губа, неприятной солоноватостью заполняя рот. Он прикрыл глаза и затаился, боясь пошевелиться. Его трясло как в лихорадке. На первое дело он шел легко, как на лихое приключение, но тяжелые ботинки бывшего афганца выбили из него эту блажь. Теперь душа его холодела от одной мысли, что снова придется стрелять в людей, убивать. Серый сломался, но пути назад не было, он это тоже понимал. И это было самое страшное.

Толян тоже не спал, но глаза не закрывал, а смотрел в потолок, и мысли его, наоборот, были спокойны. Он безгранично верил своему наставнику и пытался представить, как все будет происходить. Еще очень не хотелось, чтобы Серый шел вместе с ними. Подсознательно он не верил ни ему, ни Витьке.

В отличие от всех других, Толстый действительно спал. От страха его организм отключился от действительности.

Паша Зудов имел приватную беседу с Людой Якимовой, заведующей отделом в самом большом магазине района со сладким названием «Мечта». Полноватая, коротко стриженая, Люда в свои сорок всячески старалась выглядеть хотя бы на пару лет моложе и усиленно пользовалась косметикой, которая, как ни странно, лишь подчеркивала ее возраст.

— Да только что его видела, за полчаса до вашего приезда, — легко, не задумываясь, ответила она на первый вопрос Павла. — Выхожу — и он тут, продуктов набрал, как на Северный полюс собрался, все больше консервы. Но я даже подходить к нему не стала, прошла мимо, и все!

— Вы, говорят, были с ним близко знакомы? — улыбнувшись, спросил Зудов.

— Ну, было дело, с полгода мы с ним валандались. А чего, я женщина одинокая, с жилплощадью, — говоря это, Люда так откровенно стреляла глазами на красавца опера, что Пашке стало и неудобно, и смешно одновременно. Так явно его еще никто не пытался «подснять».

— Ну и как он вам? Что за человек? — поинтересовался он.

Люда пожала плечами.

— Гера? Да ничуть не лучше остальных мужиков. Сволочь сволочью. Ну… разве что горы золотые не обещал, хоть в этом молодец. Я и сама могла эти горы наворочать, без проблем, — продавщица томно опустила перекрашенные глаза, рассматривая яркий маникюр.

— А по характеру он как? — продолжал донимать вопросами опер.

— Ну… жесткий, — Люда подняла глаза вверх, припоминая, — мог при случае отматерить, но отходчив. Рукам воли не давал. Пил как все, но пьянел мало, это и незаметно было даже. Девкам моим в отделе нравился, мы и разбежались с ним из-за этого. Выбрались тут с девками и их мужьями на природу с шашлычками. Ну, приревновала я его там к одной овце, она одна приехала, без мужа. На Сашку начала вешаться, а он, кобель, и не прочь вроде бы. Ну, я, конечно, им сцену с разбором устроила, а как приехали домой, он молча собрался и ушел. Я думала к этой суке, оказалось — нет.

Паша почувствовал, что сейчас из глаз Люды брызнут слезы, но она удержалась.

— И давно он от вас ушел? — поинтересовался опер.

— С неделю назад, в прошлую субботу, — вздохнула она. — Главное, мы и до этого с ним ругались, и хуже было, но он так как-то вот сразу… — Она даже не находила слов. — Взял и просто ушел!

— А у него есть еще какое-то жилье?

— В бараке где-то, — махнула она рукой.

— Нет, это я знаю, — настаивал Павел. — А еще? Там — гараж, дача? Может, родня какая у него здесь живет?

Люда наморщила лоб:

— Дачу… не знаю я, с лопатой в руках я его себе не представлю, это точно. Не тот человек. А гараж у него есть, где-то в районе старого кладбища. Мы однажды ездили с ним туда, но я сейчас даже не найду, мы приезжали ночью, зимой, на минутку. Какая-то деталь ему нужна была для автобуса. Я даже и из машины не выходила, холодно так было.

— Понятно. Спасибо, вы нам очень помогли, — поблагодарил Павел.

Люда подняла ярко прорисованные брови и спросила:

— Он что, во что-то серьезное влип?

— Да, — зачем-то подтвердил Зудов. — Очень.

— Это он может. Есть в нем что-то такое, — Люда щелкнула пальцами, и по ее губам пробежала легкая улыбка, — рискованное. Он, бывало, подопьет и говорит: "Людка, отхватить бы нам с тобой пару миллионов да махнуть куда-нибудь на юг, где тебя никто не знает и ты никого не знаешь. И зажить по-человечески, чтобы к тебе обращались не как к фраеру на побегушках, а просто и коротко: «Хозяин».

— Интересно, — пробормотал Павел, а сам подумал: "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Пара миллионов — это хорошо, только где он их возьмет? В парке он отхватил шестьсот тысяч, и их ему делить надо. Маловато будет. К тому же если он хотел на юг, то уже бы давно свалил из города. А он еще здесь и консервами запасался. Неужели еще пойдет на дело?"

Эта мысль нехорошим предчувствием откликнулась в душе Павла.

— Можно от вас позвонить? — обратился он к женщине.

— У нас все можно, — двусмысленно ответила Люда и слегка покачивая бедрами, проводила в подсобку.

Трубку взял Астафьев.

— Юра, у тебя есть что?

— Да! — Астафьев явно обрадовался возможности поделиться успехами. — Сычев сразу нашел следы крови в автопарке, на колонне в боксе. И похоже, нашли орудие убийства. На кувалде даже волосы остались.

— Это точно?

— Железно! Кроме того, Герасимов в ту ночь приезжал на своей машине, серой «шестерке». Все сотрудники машины ставят на территории автопарка, места там много, под охраной. Именно на ней он, похоже, и вывез тело Сиротина.

— Слушай, у меня есть предположение, что они не сегодня-завтра снова попробуют взять кассу. И уже по-крупному! Я сейчас подскочу в банк, попробую узнать, куда должны отправить большие суммы. А ты поезжай в гаражный кооператив в районе старого кладбища. Где-то там, у Геры есть гараж. Точнее должен узнать Шаврин, я его послал в БТИ, попробуй связаться с ним. Пока! До связи!

Игоря Анатольевича Белоножко, начальника службы безопасности банка, Павел увидел сразу. Он был начальником кривовской милиции, когда Паша работал еще участковым. Потом подполковник ушел на пенсию, вернее, на хорошо подготовленный плацдарм — в Госбанк.

— О, Игорь Анатольевич, вас мне как будто сам бог послал!

— Что такое, Паша? Что-то случилось? — подполковник, не по возрасту черноволосый и бодрый, явно был рад видеть бывшего сослуживца. — Что-то срочное?